Анна Петровна Дядюля (в девичестве Дрейгал) родилась в деревне Заполье 20.12.1966 года. Проживала в Заполье по улице Заречной, дом 17. Сейчас живет в деревне Калатичи.
— Анна Петровна, расскажите о ваших предках из Заполья.
— Мои предки и по отцу, и по маме — все родом из Заполья. Но дедушку, бабушку по линии отца я не знала, никогда не видела, и папа, Пётр Степанович Дрейгал, про них практически ничего не рассказывал. Мой отец родился в 1930 году, и он был самым младшим ребенком в семье. Еще у него были братья Фёдор и Михаил (погиб во время войны), сестры Ольга и Соня (жила в Жолвинце). Их мать умерла во время или сразу же после войны. Отец, Степан Устинович Дрейгал, во время оккупации сотрудничал с немцами, то есть служил в полиции. Тогда много запольских мужчин пошли служить в полицию. Когда в 1944-м наступала Красная Армия, он попытался уехать, но, как рассказывали потом очевидцы событий, его вернули домой с полдороги, однако в Заполье он так и не приехал. О дальнейшей судьбе деда нам ничего не известно.
По линии мамы: бабушку звали Анна (по-белорусски в деревне ее звали Ганна) Сергеевна (девичья фамилия Царик) 1916 года рождения, дедушку — Василий Круглов. Бабушка Ганна жила на поселке на улице Заречной, дом 11, на противоположной от нашего дома стороне. Поселились они здесь еще до войны. Дедушка Василь был родом из деревни Хоромцы (сейчас это Октябрьский район). Работал в милиции. Они с бабушкой познакомились в Глуске и даже некоторое время там жили. Знаю, что бабушка Ганна раньше жила на хуторе Цагельня, а потом, в разгар коллективизации, когда с хуторов людей переселяли в деревню, они тоже переехали и поставили свой дом сразу за Кастецкими. В 1937 году у дедушки и бабушки родилась дочка Ольга, моя мама. В 1941-м, когда началась война и немцы пришли в Заполье, то одним из первых расстреляли моего деда Василия, за то, что работал в милиции. Расстреляли прямо на улице возле дома. В 1942 году бабушка Ганна вышла замуж во второй раз — ее мужем стал житель Заполья Пётр Константинович Новичёнок. 28 июня 1944 года его призвали на фронт. Мы нашли в открытом архиве его наградной лист. Служил он на 1-м белорусском фронте в 75 тяжелом танкосамоходном полку 5 танковой дивизии, звание — сержант, военная должность — автоматчик. В начале 1945 года два раза был легко ранен. Освобождал Бобруйск, Осиповичи, Минск. Участвовал в боях за польский город Радом, немецкий город Ландсберг. Был представлен к награждению орденом Славы III степени, но, судя по документам, наградили его орденом Красной Звезды, то есть наградой по рангу выше.
Бабушка Ганна и Петр Константинович вырастили 10 детей (всего бабушка родила 11 детей): Ольга, Николай (двое от первого мужа Василия Круглова), Екатерина, Нина, Игорь (Гриша), Надежда, Александр, Владимир, Сергей, Любовь и Ева (умерла младенцем).
С именем для Игоря получилась целая история. Дед Пётр хотел дать сыну имя Игорь, поехал в сельсовет и записал его так в свидетельстве о рождении. А бабушка Ганна хотела назвать ребенка Гриша. Вот он и прожил всю жизнь: звали Гриша, а в документах — Игорь.
Из всех бабушкиных детей самая старшая дочка, то есть моя мама, осталась жить в Заполье и еще сын Гриша (который Игорь). Мама, как старшая дочка, помогала растить сестер и братьев. Потом, когда все выросли, то разъехались кто куда — от Минска и Бобруйска до Казахстана. Мама пожалела бабушку и осталась в деревне.
Конечно, бабушке Ганне пришлось нелегко растить столько детей. Мама говорила: «Забелім малаком нятоўчаную пшаніцу і ядзім». Работали все не покладая рук. Два гектара земли в хозяйстве было — обрабатывали всё сами.
Кстати, про имя Анна (Ганна). Бабушка родилась в день, когда почитают святую Анну и в святцах есть это имя. Я родилась в этот же день и меня назвали, как бабушку. У маминого брата Саши дочка родилась тоже с нами в один день. Но он сказал: «Нет, наша мама несчастливая, вон Аня у Ольги тоже несчастливая. Не будем девочку Аней называть». И дали ей имя Ксюша.
— Как ваши родители познакомились?
— Знакомы то они были всегда, ведь в одной деревне жили, только мама на поселке, а папа в деревне. Папа говорил, что их сосватали. Может так и было. Мама часто ходила в гости к своей подруге Насте Дрейгал, которая была двоюродной сестрой отца. Настя жила по соседству с семьей отца. Папа до женитьбы жил в родительском доме вместе с сестрой Ольгой. В деревне же раньше молодежь находила себе пару на вячорках за плетением стружки. Так и мои родители обратили внимание друг на друга там, а потом уже родственники «подтолкнули» отца на женитьбу. Поженились они в 1961 году. Папе уже был 31 год, а маме — 24. Прожили они вместе 44 года.
— Вы показали фотографию, где они сидят вместе, и мама так нежно прислонилась к плечу отца. Видно, он был надежным человеком и хорошим хозяином?
— Папа был спокойный, рассудительный. Он занимался домашним хозяйством, а оно у нас было всегда очень большое: четыре коровы, бык-производитель (люди к нему своих коров приводили), овцы, по три свиньи держали, кролики, всегда больше сотни гусей, куры. За всё хозяйство отвечал папа, он за всеми животными ухаживал. Однако в семье командиром была мама. Она же и деньгами распоряжалась — знала, что, когда и где нужно купить. За большими покупками ездила в Бобруйск. Да, собственно, и за продуктами тоже. Договорятся с подругой Анастасией Дрейгал и поехали.
— Сколько детей у вас в семье?
— Нас у родителей четверо: Сергей, я, Юрий и Степан. К сожалению, нашего Юры уже нет в живых. Братья родились дома, а я — в больнице. Папа гордился сыновьями. Он был воспитан по старинке: сыновья — это продолжение фамилии и рода, а девочка-дочка — временное явление в жизни родителей. Мол, отрезанный ломоть, выйдет замуж и уйдет в семью мужа.
— Где работали ваши родители?
— Мама — дояркой на ферме в Заполье. Папа — скотником и потом пастухом. У отца было 47 лет трудового стажа. Кстати, папе, когда он на ферме работал, я тоже помогала: носила в подоле платья силос и раздавала коровам.
— Тяжелая работа. Как вашим родителям удавалось еще и дома справляться с большим хозяйством?
— Папа не представлял жизни без домашнего хозяйства. Он тянул большую часть этой работы и, надо сказать, ему это было в удовольствие. Мы, дети, конечно, тоже помогали и немало. Подружки мои идут на речку, а я бегу на ферму коров маме помогать доить. Девчата меня на лавочке ждут гулять, а я дома своих коров дою. Гулять, разумеется, хотелось, поэтому научилась работу делать быстро. К примеру, ощипать гуся от перьев у меня занимало 25 минут.
— Удавалось вам погулять?
— Конечно. Переделаешь все дела и бегом на речку. Искупаемся с подружками и домой идем. Девчонки халатики сбросят и идут в одних купальниках. Я тоже. Однажды шла в купальнике и встретила отца, который коров колхозных гнал на пастбище с обеда. Он подозвал меня. Я подошла и тут же получила дубцом по попе. Всё поняла, надела халат и пошла по деревне дальше.
— Как еще родители вас и братьев воспитывали?
— Трудом. Все трудились, каждый знал свои обязанности по дому и по хозяйству и выполнял их.
Мы, когда подростками были, старались родителям и деньгами помогать — зарабатывали. Ходили с братьями за речку в Барана в лес за грибами и ягодами. Я не такая выносливая, как мальчишки была. Устану, они меня в стог сена посадят, а сами дальше по лесу ходят. Грибы сушили и продавали, а ягоды продавали свежими на рынке в Бобруйске. В 8 классе я себе за лето на грибах на новое модное пальто даже заработала. У нашего Сергея природный дар к торговле — он мог всё что угодно продать. Я так не умела никогда. Однажды (уже взрослые мы были) мы с ним поздней осенью повезли тушки гусей продавать на рынок в Бобруйск. Сергей разделил нам по пять штук. Он свои продал очень быстро. А я стою, замерзла, а ни одной не продала. Тогда Сергей забрал четыре и мне одну оставил, мол, хоть ее продай. Идет какой-то мужчина, а я ему говорю: «Дядечка, возьмите гуся, последний остался, я уже больше не могу тут стоять, так сильно замерзла».
Некоторую часть, выращенных за лето гусей, папа отвозил живыми в Глуск, где была специальная заготовительная контора, куда люди со всего района привозили свою птицу. Раньше, ведь все много гусей держали, это было выгодно — при малых затратах, хорошая прибыль всегда. Папа гусям крылья свяжет, нагрузит их на повозку и поехал сдавать.
— Почему ваши родители держали такое большое хозяйство? Это была привычка, последствия голодного детства или способ заработать?
— Не знаю. Может все это вместе. К сожалению, всё, что они таким тяжелым трудом заработали и годами складывали «на книжку» пропало в начале 1990-х. Мама только успела нам, детям, купить современную на то время мебель и немного золотых украшений. А папа на нее ругался: «Деньги транжиришь, «на книжку» бы лучше положила».
А начинали же они свое хозяйство, когда поженились, с маминого приданного — четырех гусей. Дальше — больше разжились. Папа, я уже говорила, любил заниматься хозяйством. Когда заболел (74 года ему было) и стал слабым, а мы убивали последних гусей, он сидел на печке и плакал. Говорил: «Не збывайце маю гаспадарку. Я акрыяю, атыйду і буду сам пра яе клапаціцца. Мы яшчэ больш гусей завядзём». Не выздоровел…
Так как всегда держали много гусей, мама обеспечила всех детей и внуков, а еще и племянников подушками. Даже фотография есть, где на диване сложены столбики подушек.
— Может ваша мама готовила какое-то особенно запольское блюдо?
— Готовила обычные блюда, наверное, как и все в деревне. По утрам собирала нас в школу и обязательно пекла блины, жарила яйца и сало. Когда времени больше было, то очень вкусно она готовила драники, а еще жареного гуся и для папы специально холодец из гусятины (папа говорил «юха»). С гуся мама обрезала все мясо, жарила, а потом тушила и ели мы его обязательно с блинами. Целиком мама гуся никогда не запекала, только кусочками с морковкой, луком, картошкой.
Вот, может быть, особенное блюдо. Мама умела очень вкусно мариновать грибы: зеленки и подзеленки. Она добавляла к хорошо перемытым грибам чеснок (много мелконарезанного чеснока), укроп, лавровый лист, соль. Грибы стояли некоторое время, кисли. Потом их распределяли по банкам, сверху — немного подсолнечного масла и закрывали обычной пластмассовой крышкой. Они стояли всю зиму, не портились. Очень вкусно. Такие грибы по этому маминому рецепту, и я делаю тоже. А маме рецепт перешел от нашей бабушки Ганны по наследству.
— Дом, где вы жили, это строили уже ваши родители?
— Да. Долго строили. Мы перешли туда жить в 1972 году. А до этого жили с папиной сестрой в их родительском доме. Хорошо запомнила момент из детства. Все взрослые уходили на работу. Сергей постарше, он помогал по хозяйству дома. А нас с Юрой, малых, закроют в доме, и мы сидим на подоконнике, смотрим на улицу да время от времени маленького Степу в колыбельке колышем. Колыбелька была подвешена к потолку посреди комнаты. Садика, яслей — не было. Декретный отпуск на три года, как сейчас, никто не давал. Так что старшие дети смотрели за младшими, хотя и сами еще малыши были. Мы и подеремся иногда, и помиримся потом.
Потом перешли жить в новый дом. Папа построил большие сараи, колодец во дворе вместе с сыновьями выкопал. Наш колодец был глубокий с очень хорошей чистой, практически родниковой, водой.
— Ваш брат Юрий служил в Афганистане. Как отреагировали родители на такую новость о месте службы сына.
— Юра говорил, что и сам не сразу узнал, где будет служить, только когда в Ташкент привезли, догадался. Родители узнали уже когда он был в Афганистане. Мама, конечно, сильно переживала — война всё-таки. Когда Юра уходил в армию, я как раз в роддоме была — Ленку родила. Брат пришел ко мне в роддом, принес шоколадку, попрощался и уехал на два с половиной года служить (с октября 1986 по февраль 1989-го, когда полностью выводили советские войска из Афганистана). Юра был награжден медалью «За отвагу». Он во время боя вытащил сослуживца из горящего танка. А еще его наградили Грамотой Президиума Верховного Совета СССР с подписью Михаила Горбачёва. Маме из воинской части, где служил Юра приходили благодарственные письма за хорошее воспитание сына. От него нам тоже письма приходили регулярно.
После возвращения из Афганистана Юра долго приходил в себя. По ночам кричал во сне: «Огонь! Вперед!».
— Ваша бабушка Ганна и родители жили рядом с Кастецкими. Они дружили, общались?
— Тесной дружбы не было, а как соседи да, общались. Возле Кастецких стоял и сейчас стоит большой дуб. Вот под ним летними вечерами женщины со всего поселка собирались, отдыхали после трудового дня и беседы разные вели. С Анной Викторовной я общалась. Очень приятная она была женщина. У меня она однажды заказывала шапку — я ей вязала.
На нашем поселке все соседи жили дружно. Я очень дружила с бабушкой Семёнихой (Еленой Барановской) — часто просила ее моих детей посмотреть, если нужно было, к примеру, на сено пойти или еще по каким делам отлучиться из дома. Дочка младшая училась ходить, так бабушка Лена ее целый день за ручки водила по дому.
— Где вы познакомились с первым мужем?
— После школы я училась в Бобруйске на швею. Потом работала на фабрике «Славянка». Вот там и познакомилась с будущим мужем Николаем Бугаевым. Муж тоже был из многодетной семьи. Влюбились. Встречались. Привезла его в Заполье, познакомила с родителями, он им понравился. Поженились в 1986-м и уехали жить в Россию на его родину в Липецк. Но прожили там недолго. Мы посмотрели, что у нас там никаких перспектив, подумали и решили уехать в Беларусь —переехали к моим родителям в Заполье. Муж пошел работать водителем грузовой машины, а я с маленькими дочками дома была. Жили хорошо, любили друг друга, детки подрастали. И в один день наше счастье рухнуло — муж утонул.
— Расскажите, пожалуйста эту трагическую историю.
— Трагедия случилась на речке во время рыбалки. Николай кинулся спасать тонущего мужчину, а в результате они утонули оба. Мне на тот момент было 22 года. На руках осталось двое детей — Леночке было 2 года и 7 месяцев, а Ольке — годик.
Николай у меня был высокий, коренастый мужчина. Внук Димка растет и на него всё больше становится похож. Я очень любила Николая. Для меня смерть мужа стала сильнейшим стрессом, который отразился и на здоровье. До сих пор эту трагедию не могу без слез вспоминать, очень тяжело…
— Как сложилась ваша жизнь дальше?
— Я со своими девочками осталась жить с родителями в Заполье. В 1993 году мне в Калатичах дали квартиру, но я всё равно ходила в Заполье — родителям же надо было помогать с хозяйством, да и маме на ферме. Режим дня у меня был насыщенный: в 4 утра вставала, бежала из Калатич в Заполье на ферму, там доила за маму коров, потом прибегала обратно домой, принимала душ, собирала детей в школу и садик, бежала на свою работу. Приходила с работы и опять бежала в Заполье на ферму. А еще на ферму несла с собой (из дома в Заполье) два ведра белья, чтобы постирать там в теплой воде — это делала пока ждала коров с пастбища. Теперь даже трудно представить, как я это всё успевала и физически выдерживала.
Женщинам вообще в деревне трудно было справляться с женской работой — никаких же умных помощников не было в 1980-е да 1990-е. Белье вываривали в выварке: из колодца туда воды нальешь, закидываешь белье, оно там варится какое-то время, потом вынимаешь и следующую партию забрасываешь.
15 лет я жила одна со своими девочками — о своем личном счастье как-то и не думала, забота о детях у меня была на первом месте. Еще я 8 лет растила племянника Максима, сына брата Степана.
Потом встретила своего теперешнего мужа, Виктора и вот уже больше 20 лет мы вместе.
— Кто сейчас живет в доме ваших родителей?
— Мы продали дом Владимиру Царику, внуку Виктора Кастецкого. Отца не стало, мама заболела и мы, посоветовавшись с братьями, решили продать дом.
— Бываете ли сейчас в Заполье?
— Я иногда из Калатич хожу в сторону Заполья гулять, вспоминаю, как мы там жили. Вот несколько недель назад в последний раз была в деревне. К сожалению, те дворы, которые никто не смотрит, стремительно зарастают кустарником. В деревне, на поселке, за нашим домом в сторону реки жила бабушка Ольга Амбражевич. Она в нашем детстве постоянно нас ругала за то, что мы стада гусей мимо ее дома гоняли, мол птицы всё вытопчут, да загадят. А теперь, если бы она увидела, как там всё заросло — и возле ее дома, и дальше — ужаснулась бы.
