Елена Александровна Нащинец родилась в деревне Заполье 05.06.1980 года. Ее брат, Виталий Владимирович Малевич, также родился в Заполье 23.11.1973 года. Они проживают в деревне по адресу улица Заречная, дом 12.
— Елена, ваши предки по линии мамы или папы из Заполья?
— В Заполье жили родители мамы. Но я их очень смутно помню — они рано умерли. Дедушку звали Григорий Антюшеня (все его называли по-белорусски Рыгор), бабушку — Тэкля.
— Расскажите, что знаете про их семью.
— Дед Рыгор работал в колхозе сторожем, а баба Тэкля — дояркой. Знаю, что дед был на фронте во время войны. У него умерла жена и он остался вдовцом с двумя детьми — Оля и Сеня у него были. После войны женился на нашей бабушке Тэкле (ее фамилия по мужу Барановская). Она тоже была вдова с двумя детьми — Надя и Гриша у нее были. У них родилось еще двое общих детей — Анна (моя мама) и Миша. В живых сейчас осталась Надя (она живет в Махачкале) и Миша.
Мой брат Виталий рос какое-то время у бабушки и дедушки, он помнит их хорошо.
— Виталий, расскажите, какими запомнились вам дед Рыгор и бабушка Тэкля?
— Бабушка была очень доброй. Дед Рыгор любил дисциплину и приучал к этому меня — за шалость мог и ремня всыпать. Мама работала в Бобруйске на швейной фабрике, а они меня растили. Бабушка жалела маленького внука. Мы с ней и спали вместе — я постоянно падал с кровати, поэтому бабуля за мной и ночью присматривала.
Дед Рыгор воевал, был ранен под Кёнигсбергом — всю жизнь с осколком в ноге прожил.
Когда они заболели, маме пришлось из Бобруйска вернуться жить в Заполье и пойти работать на ферму. Дед и бабушка умерли в один год. А с кем меня оставить? Не с кем. Запирала мама меня на ферме в специальной комнате, где грелась вода. Надоит для меня молока, булку в руку с вареньем даст, и я сижу ем пока она коров привяжет, чтобы я под копыта не попал. Всё равно же бегал по ферме, как не запирай меня.
— Елена, расскажите о маме.
— После окончания школы мама уехала учиться на швею в Бобруйск. Отучилась, нашла работу в этом же городе на швейной фабрике.
Вышла замуж за Владимира Фёдоровича Малевича. Родился Виталя. Когда брату был годик, его отца убило молнией на речке. Незадолго до этого трагического случая, в Заполье подростка, Владимира Потапенко, тоже на речке ударила молния и он погиб. Так вот отец Виталия нес этого мальчика на руках от реки до дома. И вот, вскоре сам погиб также. Мама рассказывала, что Владимир Фёдорович был заядлым рыбаком. В тот день, когда случилась беда, она не хотела его отпускать на рыбалку, но он всё равно ушел. Началась гроза, в него попала молния — погиб на берегу.
Потом мама познакомилась с моим отцом, Александром Нащинцом. Он родом из Петриковского района. Приехал на работу в наш колхоз — работал на тракторе. Приезжал в Заполье на ферму. Здесь они с мамой и познакомились. Поженились. Родилась я. Когда мне было 11 лет, мой папа умер. Мама потом еще раз выходила замуж за Василия Николаевича Щербу.
Мама очень вкусно готовила блины. Это традиционное для нашей деревни блюдо у нее было особенным. Я столько раз смотрела, как она готовит, запоминала пропорции составляющих, но у меня никогда не получались такие же блины, как у мамы. Она пекла белые блины. В другие — добавляла картошку. Еще один вариант — подкисливала тесто, и пекла кислые блины, которые росли на сковородке за счет процесса брожения, без соды и без дрожжей.
У мамы я научилась готовить омлет в печке. На литр молока нужно взять 4 яйца, 2 столовые ложки ложек муки. Зажариваю сало или колбаску, взбиваю яйца с молоком и смешиваю их с салом. Всё это вливаю в глубокую сковороду и ставлю в печку.
Наша мама умерла в 50 лет. Первого марта у нее был юбилейный день рождения, а 21 марта она умерла. У нее всю жизнь было повышенное давление. В тот трагический день, ей стало плохо. Мы вызвали скорую помощь — ее отвезли в больницу. А через несколько часов она умерла в больнице у меня на руках — инсульт.
— Елена, какие-то мамины ритуалы, традиции есть и сейчас в вашей семье?
— Мама на праздник Троица всегда приносила в дом и ставила на почетное место веточки деревьев: березы, клена и рябины. Так делала и ее мама когда-то. Раньше зелеными ветками могли весь дом и даже двор украсить. Я сейчас ограничиваюсь только тремя веточками в вазе.
— Елена, расскажите о вашем детстве.
— Наше детство, как и у многих запольских детей, прошло на ферме — помогали маме. Пока она занималась другой работой, мы с братом доили за нее коров, носили постилками зеленку (свежую скошенную траву).
Кроме того, дома всегда держали большое хозяйство. Одних кроликов у нас как-то было больше 130 штук! А еще была корова, лошадь, свиньи, много птицы. Поэтому работали с братом еще и на своем хозяйстве. Кроме того, мы с ним по очереди каждую субботу убирали весь дом. Когда мы подросли, мама этой работы даже не касалась.
Но, конечно, находили время и гулять. Почти напротив нашего дома, на большом дубе, который стоит рядом с домом Кастецких, висели самодельные качели. К Анне Викторовне Кастецкой приезжали внучки Анна и Светлана, вот с ними мы и катались на этих качелях.
Весной, когда было много воды, на колхозном дворе силосная яма тоже заполнялась водой. Мы с моей подружкой Людой Антюшеней однажды походили босыми ногами по воде в яме и заболели каким-то лишаем.
Бабушка Люды жила рядом с нами — после пожара в доме, ей дали этот маленький колхозный домик. На улице возле этого домика после сильного дождя всегда была большая лужа. Люды уже давно нет в живых. Она умерла беременная от заражения крови — носила некоторое время мертвого ребенка, он стал разлагаться и отравил ее организм. Ее муж повесился через 40 дней после гибели Люды и малыша. Мы с ней были очень дружны — она мне и по сегодняшний день снится.
Все запольские дети проводили много времени на речке, и я не исключение. Как были поменьше, ходили купаться на Цариков брод и в Рожок, а когда стали постарше — в Стасиково, где глубоко. Папа меня еще маленькую учил плавать по-собачьи. Однажды он приехал с работы вечером, посадил меня в трактор, и мы поехали на речку купаться. Лет шесть-семь мне было и к тому времени я уже умела хорошо плавать по-собачьи. В том месте, где мы купались была довольно мелкая река, но чуть дальше начиналась глубина. А я любила глубину мерять. Вот иду по реке и вдруг под ногами пропадает дно, и я оказываюсь в глубокой яме. Папа в этот момент на секунду отвлекся и не увидел, что я скрылась под водой. А я барахталась, барахталась и выплыла сама. С тех пор плаваю отлично.
Зимой мы с друзьями катались на санках, на лыжах, играли в снежки.
— А брат брал вас собой на речку? Вы в детстве куда-то ходили вместе?
— У нас с ним разные компании. Он старше меня на семь лет и поэтому мы вместе никогда не играли, никуда не ходили.
— А ваша юность в Заполье как проходила.
— В юности работать приходилось еще больше, хотя это время было самым веселым и интересным. В Заполье развлечений для молодежи не было. Даже клуб в это время уже не работал, и мы ходили на дискотеку в Калатичи. Мои подружки: Таня Барсук, Лена Новичёнок, Лена Глаз, Лена Царик. Из парней мы дружили с Мишей и Иваном Глазом, Виталей Барсуком и другими. В деревне молодежи было много, а когда на лето приезжали к бабушкам из городов внуки, то становилось еще больше.
Вечерами (летом почти каждый день) собирались на лавочке возле соседнего дома — я, моя подружка Люда, ее двоюродный брат и еще кто-то приходил, уж не помню сейчас. Рассказывали друг другу разные истории, играли в карты, просто разговаривали.
Когда еще в Заполье был клуб, там постоянно праздновали свадьбы. Приглашали ансамбль — танцевали под живую музыку. Люди со всей деревни приходили. Бабушки рассаживались по периметру и ждали, когда их угостят рюмочкой и закуской. Невеста с женихом или кто-то из родни обходили всех бабушек с подносом, угощали их. После угощения, бабушки дружно расходились по домам.
В Калатичи обычно шли гулять по гравейке. Но в туфлях на высоких каблуках идти-то неудобно, да и портить их о камни не хотелось, поэтому от дома до клуба шли в тапочках, а туфли несли с собой в пакете. Потом тапки — в пакет, а туфли — на ноги. Пакет прятали под стулья. Танцевали пока клуб не закрывался, а это могло быть и в 2, и в 3 часа ночи — это зависело от того, как уговорим заведующую. После танцев еще гуляли в деревне — сидели на лавочках, разговаривали, парни на гитаре играли. А зимой, на дороге, где очистная дамба, ночью катались на пакетах с горки по несколько часов.
Летом 1992 года в Глусском районе было много пожаров. Во многих деревнях местные жители по ночам дежурили — ходили по деревне, смотрели и должны были поднять всю деревню и сообщить пожарным, если вдруг что-то загорится. Для нас, подростков, это был легальный повод гулять до утра. Дежурили по два человека, к примеру, я и соседка. Дежурным выдавали длинные красные палки (для чего они, не знаю). Мы внимательно обходили каждый двор, смотрели на лес и поля за деревней. А бабушки, которым было тяжело всю ночь ходить, просили молодежь за них дежурить, что мы и делали с удовольствием. Нам было очень интересно. Мы чувствовали большую ответственность — вся деревня спит, а мы, как охранники, ходим, сторожим.
Любили мы и праздник Купалье. Парни заранее заготавливали дрова для костра. Потом собирались возле речки на берегу, жгли костры, плели венки. В деревне была купальская традиция — молодежь вырывала лавки, снимала калитки или ворота с петель и уносила их подальше от «родного» двора. Утром хозяева просыпались и у них могла стоять чужая калитка. Особенно доставалось в такую ночь тем бабушкам, кто сплетничал, да недолюбливал нас, молодых. Когда шли в коротких юбках на дискотеку, так одна старушка всё время нам в след плевала. Вот ее калитку каждый раз относили как можно дальше, в конец деревни.
Однажды в купальский вечер с соседкой тетей Маней Кудёлко сидели на ее лавочке и ожидали коров с пастбища. Я ей в шутку говорю: «Ну, тетя Маня, готовьтесь, сегодня я вашу лавку сорву». Но наша соседка была женщиной продуманной — у нее лавочка была не вкопана. Поэтому она схватила лавку и понесла ее в свой двор.
— Виталий, расскажите о вашем мальчишеском детстве и юности.
— Мы постоянно собирались возле деревенского клуба. Там были турники, висела сетка, были вкопаны футбольные ворота — играли в волейбол, в футбол.
Вечером ходили в кино. Когда поменьше были, то на детские сеансы — на мультфильмы. Детский сеанс стоил 5 копеек, взрослый, вечерний — 20 копеек. Фильм киномеханик мог показать и для трех человек, главное, чтобы у него в сумме рубль в кассе был. Если показывали индийский фильм, то в клубе не хватало мест — люди приходили со своими стульчиками. Если бы в это время воры пришли в Заполье, то могли бы обнести все дома — вся деревня в клубе плакала вместе с героями индийских фильмов. Если к концу месяца киномеханику не хватало выручки для закрытия плана, то он ставил индийский фильм и план выполнялся. Когда меньше стали ходить в кино, то Пётр-киномеханик делал хитрый ход: на афише к фильму делал приписку — «детям до 16 вход запрещен». После такой приписки клуб был полный, в том числе и детьми. Кстати, Пётр на киносеанс обычно брал два фильма и если один зрителям не нравился, то он тут же ставил второй. Отопления в клубе не было. Зимой — холодина, а вот летом было нормально.
В деревне почтальоном был Николай Гриневич, такой маленького роста человек. Зимой он собирал нас, мальчишек, и вел всех на лыжах в поход на Лысуху. Человек 8 нас ходило всегда. Мы брали с собой хлеб, сало. На Лысухе катались на лыжах с горок. Правда, Николай нам не разрешал кататься с сильно крутой горки, и мы его слушались. Потом разжигали костер, жарили сало и хлеб, ели и довольные возвращались домой.
Любили кататься на коньках. В то время речка разливалась широко, вода доходила аж до деревни и до фермы. За фермой мы и катались. У меня были уже настоящие коньки с ботинками — дядя Миша подарил. А потом мама купила мне еще клюшку и шайбу, и я был среди мальчишек самым крутым. Я дружил с Новичёнками: Сашей, Женей, Валерой. С Ваней Глазом. Замерзший лед на разливе, то есть наш импровизированный каток мы чистили все вместе. А вот катались на катке запольские дети по старшинству: сначала старшие катаются, играют в хоккей, потом они уходят и уступают место младшим.
Уже в старших классах, если мне хотелось купить какую-то дорогую вещь, то мама всегда говорила: «Хочешь купить — иди заработай». И я шел работать — каждое лето был на всяких подсобных работах в колхозе. Я был такой не один школьник. Мы просеивали удобрения, картошку садили, а потом пололи, сено гребли. Нам, кстати, довольно хорошо платили. За заработанные деньги я себе и костюм в школу покупал, и велосипед, и даже мопед. Мама к моим покупкам, конечно же, немного добавляла и своих денег, если у меня не хватало. Первый кассетный магнитофон, который я купил назывался «Беларусь». Деньги на него я собирал долго. Что-то сам заработал, что-то моя бабушка Люба (мама отца) подарила. Я поехал к дяде Мише в Бобруйск. Мы с ним пошли в магазин «Горизонт» и там купили мне магнитофон, а на оставшиеся деньги еще и кассет. Я собирал альбомы группы Modern Talking. Мама тоже знала о моем увлечении и когда ездила в Бобруйск на рынок, сразу же шла к ларьку, где была студия звукозаписи, чтобы купить мне очередную кассету любимой группы. У нас даже есть фото, где я с друзьями сижу на лавочке в Ваукауне со своим магнитофоном. Провожал друга на автобус до Бобруйска. Лавочку там запольцы сами сделали, чтобы удобнее было ожидать транспорт. Получилась такая самодельная автобусная остановка.
По выходным запольская молодежь ходила на дискотеку в Калатичи. Весной, осенью, когда дорога была плохая, приходилось идти до клуба в сапогах, а там переодевать их — брали с собой, как и девчата, ботинки или туфли. Хочу сказать, что запольской молодежи в калатичском клубе было больше, чем местной. Парни, конечно же, перед дискотекой собирались «на шашлыки», а потом уже, шли гулять. Я вспоминаю те времена с грустью. Сейчас, когда еду поздно вечером мимо калатичского клуба с работы домой там ни одного человека нет.
— Елена, ваша юность пришлась на трудные 1990-е. Как удавалось справляться маме в это время?
— Жили за счет собственного хозяйства. В плане продуктов у нас дома было почти всё, что необходимо. Трудно было только с обувью и одеждой. Бывало, что и до 2 часа ночи приходилось в очереди в Глуске в магазине стоять, чтобы купить какую-то вещь. Колхоз выделял автобус, все доярки собирались и ехали по магазинам района — а вдруг в какой-то деревне еще не раскупили дефицитные товары. А потом такой же автобус возил доярок и в Бобруйск на рынок за одеждой и обувью. Мамина сестра Надежда из Махачкалы присылала посылки. Помню, что к Пасхе она всегда нам какие-то обновки присылала. А мы собирали, сушили белые грибы и отправляли им посылками наш местный деликатес.
— Как Надежда, сестра вашей мамы, оказалась в Махачкале?
— Она уехала из Заполья в 1970-е куда-то в Россию работать — трудилась на швейной фабрике. Там познакомилась со своим будущим мужем-дагестанцем. Парень был моряком, работал на рыболовецком траулере.
Мама рассказывала, как он приезжал в Заполье свататься. По их традициям, за невесту нужно было давать ее отцу калым. Парень рос в детском доме, денег у него на тот момент не было или было слишком мало. Он ехал в Заполье и сильно переживал, что невесту не отдадут. Приехал и говорит нашему деду Рыгору: «Сколько я должен за невесту?». Дед сильно удивился и ответил: «Да я тебе ее бесплатно отдам, только забери!». Но будущий зять настаивал и хотел заплатить хоть что-то, еле уговорили, что ничего не надо. Фамилия Надежды по мужу Раджабова.
Наша мама ездила к ним в гости, когда они еще жили в ауле. Немного не доехав до места мама потерялась, заблудилась и спросила, как добраться у проезжавших мимо мужчин. Они спросили откуда она приехала, куда ей надо. И хотя им с мамой было не по пути, они всё же развернулись и проводили ее до самого дома, где жила сестра. «Вы наш гость!», — сказали. А потом гостя (нашу маму) принимал весь аул — все вместе гуляли, отмечали ее приезд шикарно накрытыми столами, всяческими деликатесами и традиционными угощениями.
Позже Надежда с мужем переехали в Махачкалу. У них два сына — Олег и Артур. Дом в ауле стал семейной дачей.
Они с мамой переписывались постоянно. Фотографиями обменивались. Когда бабушка Тэкля болела, она какие-то лечебные дагестанские травы присылала.
Несколько лет назад тетя с семьей приезжала к нам в гости в Заполье. Но постоянно контакт с ней мы сейчас не поддерживаем.
— Виталий, расскажите о вашей бабушке Любе Малевич.
— Ее девичья фамилия — Новичёнок. Очень хорошая бабушка была. Работала с мамой вместе дояркой на ферме. Отработала там 42 года! Я уже говорил, что она мне время от времени денежку давала. Но давала не просто так. Например, ей нужно было мух в доме словить. Вот я их и ловил, а бабушка за каждую пойманную муху мне платила по 10 копеек. Я ей и бескорыстно помогал, конечно — воду носил и другие дела по хозяйству. Кроме моего отца у нее еще дочка Надежда. Она сейчас в Минске живет.
Отца моей бабушки, Константина Новичёнка, во время войны расстреляли немцы — прямо в деревне. В Заполье во время войны было много полицаев, вот кто-то донес, что дед коммунист и его расстреляли. У бабушки была большая семья — пять или шесть детей. Кроме бабы Любы в Заполье жила еще и ее сестра Ольга. Она меня бабила — первый раз купала после рождения.
У бабы Любы и нашей мамы были очень хорошие отношения. Бабушка маму сильно любила, как родную дочку. После смерти отца во всем ей помогала. Папу Лены приняла, как зятя и Лену, как родную внучку. Наша мама умерла на три года раньше, чем бабушка. Так вот баба Люба нам приказала, когда она умрет, похоронить ее рядом с любимой невесткой. Мы так и сделали.
— Елена, с кем из своих родственников в деревне ваша семья тесно общалась?
— В деревне жила тетя моей мамы — Мария Хилькевич. Это сестра деда Рыгора. Она вышла замуж за Якова Хилькевича. У них родился ребенок и когда ему был годик, у него обнаружилась серьезная болезнь — белокровие (рак крови). Ребенок умер. Детей у них больше было. Мама работала на ферме и постоянно приводила меня маленькую к ним — они за мной смотрели. Мария для меня была, как родная бабушка, потому что она меня фактически вырастила.
Хорошо помню, как мы с ней зимой сидели на теплой печке, и она для меня из ткани (из тряпок) делала кукол. Это было необычно и интересно.
Мария была верующая, но не православная, а то ли баптистка, то ли евангелистка. Как она попала в эту конфессию — не знаю. Она часто брала и меня с собой в их церковь в Бобруйск. Сначала собирались в маленьком стареньком домике, а потом построили большую церковь. Мне там очень нравилось. Они собирались в церкви, пели красивые религиозные песни. Им нельзя было креститься, пить алкоголь, есть или пить кровь животных, материться и много чего еще нельзя было. Меня она ругала, когда я приходила к ней с накрашенными ногтями. Запретила мне уши прокалывать — говорила, что после смерти в эти дырки заползут змеи.
Мария мне много чего рассказывала из их трактовки Библии. Всё время нам говорила: «Когда я умру, чтобы мне крест не ставили! И позовите моих единоверцев». Мы так и сделали. На похороны бабушки Марии их приехало много: и молодых, и постарше. Как они красиво пели молитвы! Потом провели обряд прощания по-своему и на руках вынесли гроб из дома.
Кстати, в Заполье таких верующих, как бабушка Мария, жило еще пять или шесть женщин. Они собирались у бабушки в доме каждое воскресенье — беседовали на религиозные темы, пели, читали молитвенные книги, становились на колени и молились. Мы с моей подружкой Людой красиво нарядимся, банты завяжем и тоже там с ними в доме сидим, слушаем.
— Елена вы живете рядом с домом Кастецких. С кем из этой семьи вы общались?
— Дедушку Виктора Кастецкого я не помню. С Анной Викторовной, когда она приезжала, а потом уже и жила в Заполье, тесно общались. Мы с братом помогали ей по хозяйству: воду приносили, Виталя двор косил. У меня еще не было своего тонометра, так я ходила к ней по вечерам, и она мне меряла давление. Анна Викторовна была очень хорошим человеком. На лавочке возле ее дома каждый летний вечер, в хорошую погоду, собиралась компания женщин. У них было четкое расписание: с восьми вечера и до десяти. Приходила Нина Царик, Люда (Володи Царика жена), Надя Барсук и я к ним присоединялась. Разговаривали обо всем: что приготовили, что будут готовить, сколько грибов принесли из леса, чем занимались в течении дня, делились рецептами, обсуждали деревенские новости.
Мы потом с Ниной Григорьевной Царик сдружились. Хотя у нас была большая разница в возрасте, но почти каждый день мы созванивались, а когда она приезжала в деревню, то каждый день виделись.
— Вы постоянно живете в деревне и ваши предки отсюда, может быть, знаете историю образования вашей улицы, то есть поселка?
— Знаю, что Кастецкие перешли сюда из Цагельни, семья Марии и Веры Кудёлки — из-за речки.
— А ваш дом как тут оказался?
— Дом, в котором мы сейчас живем строили мой отец, дед Яков и наш дед Рыгор. Самые лучшие бревна взяли со старого, потом покупали еще лес по бревнышку. А деньги на такую дорогую покупку собирали, продавая молоко, творог, масло на рынке. Так и построили. Папа накрывал крышу дома гонтой — он умел хорошо это делать.
— Дружные ли люди жили (живут) в Заполье?
— Дружные. Если радостное событие, то обязательно кроме родни приглашали и соседей. Я уже говорила, что на свадьбах в клубе была традиция абсолютно всех угощать. Если у кого-то беда, то все приходили на помощь. Взаимовыручка, сочувствие, поддержка, доверие — это всё про запольцев.
