Супруги Юрий Геннадьевич и Марина Александровна Кудёлко живут в Заполье по улице Заречной, дом 7. Юрий родился в Заполье 2 июня 1961 года, Марина родилась в городе Чёрмоз, Ильинского района Пермского края 23 мая 1968 года. С 1987 года она живет в Заполье.
— Марина Александровна, расскажите, как вы попали в Заполье?
— Вышла замуж и приехала к мужу на родину. Юра у нас в Пермском крае был на заработках — работал на лесозаготовке. Там мы познакомились, влюбились и там же поженились. Впервые я приехала в Заполье на свадьбу двоюродного брата Юры. А уже через месяц после этого переехала в деревню насовсем.
— Ваши первые впечатления о людях, о деревне?
— Люди везде одинаковые: и хорошие, и плохие есть. В Заполье меня хорошо приняли. Свекровь, Мария Григорьевна, очень хорошая женщина была. Любила своего сына сильно и меня тоже, как дочь приняла. Чего мне не хватало, так это моих родных рядом — конечно же, я скучала, особенно первое время.
— Расскажите о вашей свекрови и ее семье.
— Мария Григорьевна родилась в 1925 году. Ее семья тогда жила на хуторе за речкой, вроде бы урочище называлось Громак. Мать ее звали Софья Петровна. Отец — Григорий, отечества не знаю. Кроме Марии в семье были еще Александр, Михаил, Вера, Иван, Наталья, Ольга. Вера, Миша жили в Заполье. Наталья умерла во время войны. Иван жил в Челябинске, Ольга — в Таллине, Александр — в Нарве.
Бабушку Софью Петровну, или как мы ее называли, бабу Зосю, я хорошо помню. Она немного горбатенькая была. Умерла в возрасте 88 лет, где-то через месяцев 7 после моего приезда в Заполье. В семейном альбоме сохранилось много ее фотографий. А еще есть фото ее брата Сымона и сестры Ады.
— Юрий Геннадьевич, а что вы знаете о семье бабушки Зоси?
— Не много. Девичья фамилия бабушки — Статкевич. Знаю, что Сымон жил в деревне Погорельцы где-то в Гомельской области. Ада с семьей жила в Минске. У нас сохранилась фотография Ады 1946 года. Фото подписано «на память Валентину». Оно было адресовано нашему соседу Валентину Кастецкому. Может быть, они дружили в молодости. Есть и фото семьи Ады: сын, дочка Галина, их дети.
— Марина, вы много времени проводили со свекровью. Что она рассказывала о своей молодости, о военном времени?
— Очень мало. Знаю, что до войны они жили за речкой. Потом их, как и других жителей хуторов, переселили в Заполье. Здесь образовался поселок из переселенцев и новая улица Заречная. Когда мы ходили за ягодами, свекровь однажды показывала то место, где когда -то стоял их дом. Но я сейчас, конечно же, не найду, где оно.
Во время войны немцы их выселили из маленького домика в стопку. В доме устроили что-то наподобие госпиталя. Кстати, этот старенький домик до сих пор стоит у нас во дворе, сейчас мы используем его как сарайчик для всякого хозяйственного инвентаря. Муж мой Юра в этом старом доме родился, провел детство и не разрешает его сносить — дом стоит, как память.
Свекровь говорила, что немцы в их домах жили не агрессивные, нормально разговаривали, едой и лекарствами делились. Когда наступала Красная Армия в 1944 году, немцы сказали бабушке Зосе «Нам капут!», и, когда уходили отдали ей свои теплые одеяла.
Во время оккупации отца свекрови, Григория, полицаи три раза водили на расстрел. За что — не знаю. Когда полицаи приходили в дом его забирать, дети отца окружат и так все вместе на расстрел и ходили три раза. Но остались все живы. В результате таких стрессов Григорий сошел с ума. После войны его определили в интернат для душевнобольных под Могилёвом, где он и умер.
— Юрий, расскажите о вашей маме.
— Мама была обычной деревенской женщиной. Старшая из девочек в семье. Может быть, поэтому она окончила только один класс начальной школы и была практически неграмотной: умела немного писать и читать. Некогда ей было учиться — родителям помогала по хозяйству и сестер да братьев растить.
Мама была трудяга. Работала в колхозе от зари до захода солнца. За копейки… Но по-другому она не могла, приучена была с детства трудиться: что дома, что в колхозе. В 1972 году ей присвоили почетное звание «Заслуженный колхозник». На протяжении четырех лет подряд, как тогда говорили, за «высокие показатели во Всесоюзном соцсоревновании», ее награждали знаком «Победитель соцсоревнования», медалью «За доблестный труд». Мама для себя вела тетради учета, в которые записывала, что она сделала в течении своего рабочего дня, сколько копеек заработала. А работы были разные и довольно тяжелые: то навоз кидали, то сено грузили, картошку вручную копали да много чего еще делали.
Маму выбирали депутатом местного Совета. За ударный труд и активность ее и коллегу наградили туристической путевкой: они ездили в турпоездку по Прибалтике.
Несмотря на все заслуги, награды, пенсия у мамы была маленькая — всего 57 рублей!
— А ваш отец?
— Отца звали Аторин Геннадий Лукьянович. Они с мамой официально женаты не были. Отец с нами жил какое-то время, но потом начал буянить, обижать мать и, мягко говоря, наши жизненные пути разошлись. Мы с ним больше не общались, собственно, и он с нами не искал встреч. У меня есть его фото и фото его матери, моей бабушки. Не помню уже как ее звали, знаю только, что она в Глуске в школе преподавала немецкий язык.
— Марина Александровна, расскажите о Заполье конца 1980-х, том времени, как вы сюда приехали.
— Когда я приехала в деревню здесь было много людей, человек 150 жило тогда. В Заполье был хороший клуб, магазин. Люди праздновали широко свадьбы — собиралось всегда много родственников, соседей звали, а зеваки со всей деревни сходились смотреть на жениха и невесту. Есть у нас, кстати, фотография, где женщины замешивают бетон на строительстве запольского клуба. На фото посередине моя свекровь, Мария Григорьевна.
Еще в клубе часто выступали наши местные бабушке-певуньи — устраивали там так называемые вечёрки. Вся деревня собиралась их послушать. Тетя моего мужа, Вера, тоже участвовала в самодеятельности.
Праздновали День сельского хозяйства, но не в клубе, а чаще на работе. Руководство колхоза к празднику работникам в качестве премии давало теленка или поросенка. Мы дома готовили всякие блюда, закуски и приносили их прямо на ферму. Было весело: разговаривали, общались, много песен пели.
Было время, когда с соседями вместе праздники отмечали. Но большую часть времени, конечно же, у нас была обычная жизнь — дом, дети, работа.
У нас с мужем четверо детей: два сына — Вячеслав и Александр, и две дочки: Екатерина и Анастасия.
— Жизнь в Заполье отличалась от той, к которой вы привыкли в своем родном городке?
— Да особо не отличалась. Мой родной городок небольшой: по количеству населения его относят к городам, но здесь много частных деревянных домов. К примеру, мы дома также, как и в Заполье, топили печку дровами.
Но в Беларуси было лучше жить в то время, когда я приехала. У нас в Пермском крае всё уже было по талонам, продуктов, одежды не достать. Выдавали, например, масла сливочного на месяц 200 граммов, колбасы — 400. А здесь, даже в сельском магазине, продуктами были заставлены все полки — покупай сколько хочешь.
Из необычного. В доме свекрови в дверях были клямки. Я такого «устройства» никогда не видела и, разумеется, пользоваться не умела. В первый же день, как приехала, поняла, что не умею открывать двери. Был момент, когда все из дома куда-то вышли, и я осталась одна. Я попыталась выйти, а открыть дверь не могу. Всё, думаю, заперли меня. Сидела в доме, пока кто-то не пришел и не открыл мне дверь. Потом уже меня научили открывать клямку.
— Как осваивались на новом месте? Как быстро привыкли?
— Привыкла быстро. Особо времени на раскачку не было. Приехала и через некоторое время поняла, что жду ребенка, поэтому сразу пошла на работу — нянечкой в детский садик в Глуске.
Удобств в доме в то время никаких не было. Даже газовая плита была в неотапливаемых, холодных сенцах. Чтобы постирать приходилось воду из колодца таскать и зимой, и летом. Деревенские женщины на речку ходили белье стирать, но я никогда туда стирать не ходила.
Телевизора у свекрови в доме в то время не было. Из развлечений — кино и танцы в клубе. Мы туда с удовольствием ходили. Все в деревне в клубе праздновали свадьбы. Самая последняя перед закрытием клуба была у Юры Кудёлко (это сын Владимира Семёновича Барановского).
Когда наш клуб закрыли, мы в Калатичи стали ходить. А теперь никуда — все развлечения дома: и телевизор с фильмами, и интернет есть.
Удивила и понравилась в Заполье очень широкая улица, вот эта самая на которой мы сейчас живем. Когда я приехала, дорога была песчаная и много ям. Асфальт здесь положили, когда моей старшей дочери был годик, а потом через некоторое время и водопровод по деревне провели — колонки поставили. Уже легче стало, не надо было воду из колодца таскать.
Природа в Заполье красивая, пески кругом. На речке красиво, песчаные берега. Но речку нашу я боюсь, она для меня слишком глубокая и течение очень быстрое. У меня на родине река Кама — широкая, но спокойная, и я там никогда не боялась плавать. А на Птичи только могу поплескаться на мелководье и всё.
В деревне тишина, спокойствие — это тоже понравилось, подошло моему спокойному характеру.
К местному говору тоже быстро привыкла. Слова, которые не понимала, быстро выучила, но говорю по-русски. Уже прошло 36, как я здесь живу, а незнакомые люди сразу узнают, что я из России.
По родному городку, можно сказать, что и не скучала. Тем более, что я ездила туда часто. Там много родственников моих живет. Вот и в этом году тоже была на родине. Раньше из Беларуси ходил прямой поезд и до моего дома я ехала двое суток.
— Вы говорили, что жили со свекровью много лет. Как складывались ваши отношения?
— Мы вместе с ней прожили 17 лет. Она была очень добрым человеком, заботливой мамой и бабушкой. Многому меня научила, за что я ей благодарна. Но не только она, а и ее сестра Вера мне в жизни помогала. Она жила с нами на одной улице, почти рядом.
В 1990-е годы, когда на всех предприятиях, в колхозах зарплату и даже детские пособия задерживали на несколько месяцев и пенсия свекрови, хоть и маленькая, нас сильно выручала.
Вообще, это было тяжелое время: дети мои маленькие (родились трое один за одним практически), товаров в магазинах мало, денег нет. И как мы выжили!? Бывало, что в одни руки только полбулки хлеба давали. Представить сложно, что и хлеб был дефицитом! Пенсия свекрови да свое хозяйство нас и спасало. Корова, свиньи, птица — всё у нас было.
Я никогда живую корову не видела, пока в Заполье не приехала. Свекровь меня научила корову доить. Первое время у меня получалось плохо — могла и целый час ее доить. Я боялась корову, а она меня. Но постепенно привыкла, научилась и дело пошло быстрее.
— Где вы работали?
— Младшей дочери, Насте, исполнилось два годика и меня позвали помочь на ферме здесь у нас в Заполье. Тетя Вера была завфермой, вот она и позвала меня. Показала мне один раз, как пользоваться доильным аппаратом. Сказала: «Если что не получится, покажу еще раз», но видно забыла свое обещание и мне пришлось самой разбираться. Вот так пришла на ферму помочь и отработала там почти 30 лет: 13 лет дояркой и 17 лет по совместительству еще заведующей.
Три года назад вышла на пенсию, но еще работала и только в этом году окончательно ушла с фермы.
Работа на ферме была тяжелая и я ее особо не любила. Но мне нравилось, что она рядом с домом была: несколько минут ходьбы.
В 1990-е в колхозе трудно было. Никогда не забуду, как на однажды перед Новым годом детям дали подарки: леденцы на палочке, которые расплылись и прилипли к фантикам.
— А муж ваш где работал?
— Он водитель. После армии работал в Минске на автозаводе. Потом поехал к нам в Пермский край. В Глусском районе — в сельхозтехнике, в ДРСУ.
— На одной из фотографий, которые вы мне показывали был ваш сосед Михаил Амбражевич. Что с ним случилось?
— Он был большой любитель ходить за ягодами в лес. Вот однажды в очередной раз он уехал на лошади за ягодами и больше не вернулся. Конь с подводой пришел домой самостоятельно, а Мишу долго искали и нашли только через год где-то возле речки Комаринки в канаве. Опознали его по сапогам и одежде. Может быть, ему плохо стало, а рядом никого не оказалось.
В нашей деревне была еще одна похожая трагедия — молодого человека мертвым в канаве нашли. Это был Василий (Мартин), сын Нины Лапеко. Она его сама и нашла. У него эпилепсия была. Они в самом крайнем от леса доме жили по нашей улице.
— Ваша свекровь и вы жили по соседству с Кастецкими. Знали ли вы дедушку Виктора, Анну Викторовну или ее мужа Валентина?
— Совсем немного знала дедушку Виктора. Я приехала в деревню осенью, а он умер на следующий год где-то в феврале.
Когда Анна Викторовна приезжала на лето в Заполье, то немного общались с ней по-соседски. Ее муж, Валентин, тоже приезжал в деревню и мы с ним общались. Он очень хорошим человеком был. У нас с ним даже бывали разговоры по душам, его жизненные советы меня не раз выручали. Их внучка Аня, мои дети и внуки тети Веры росли, можно сказать, вместе. Все играть приходили к нам во двор. Я их на речку водила купаться: сижу на берегу и только головы считаю, чтобы все над водой были. Совсем недавно дети рассказали, что убегали они и одни на речку купаться.
— На вашей улице сколько семей или людей живут в Заполье постоянно?
— Мы, наши соседи Света и Леша Дещени, и сестра Владимира Семёновича Барановского (за ней дочка ухаживает). В доме Амбражевичей живет мужчина, но он не местный и я его не знаю.
Детей в деревне уже нет. Наш сын Сашка был последним учеником из Заполья. В Глуск в школу его забирал автобус городской, а обратно он уже приходил пешком так же, как и его отец когда-то много лет назад.
В магазин я хожу в Калатичи, иногда ездим в Глуск и закупаемся продуктами, чтобы хватило надолго.
На летом в деревню съезжаются дачники — это наследники когда-то живших здесь запольцев. Вот летом деревня оживает, жизнь здесь кипит.
— Не хотите переехать из деревни в Глуск, например?
— Нет, я здесь привыкла, и, ни разу не пожалела, что приехала сюда. Несмотря на все бытовые трудности, мне нравится наша деревня.
